Однажды в Париже - Плещеева Дарья (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
– Бретонец… – деловито надула губки Карлайл. – Значит, черноволос, крепкого сложения, глаза, скорее всего, карие?
– Ей-богу, я в них не вглядывался, – усмехнулся Ришелье. – Но полагаю, что мой де Голль нравится женщинам.
– Всецело полагаюсь на ваш вкус, монсеньор! – Англичанка лукаво улыбнулась и бросила очередной страстный взгляд на бывшего любовника. – Странно было бы, если бы меня сопровождал кавалер, который никому не нравится.
Ришелье чуть заметно повел бровью, принимая вызов.
– Угощайтесь, миледи, – указал он на столик с блюдами. – Отец Жозеф, будьте любезны, разрежьте эти персики…
Дальше пошел обычный деловой разговор: сколько платьев, какой портшез, кем леди Карлайл представит знакомцам Анри де Голля, который на родственника совершенно не похож. Хотя бы ради приличия следовало придумать причину, по которой замужняя дама возит с собой по светским гостиным молодого человека. Тем более того, которого многие могли видеть в Пале-Кардиналь.
– Может быть, он сочиняет стихи? – с надеждой спросила Люси.
– Вряд ли я стал бы терпеть офицера, который сочиняет стихи, – честно признался Ришелье. – У меня крутятся во дворце несколько сочинителей, но я бы им не доверил и охрану курятника! А вот знатная дама, которая покровительствует поэту… да, в этом что-то есть!..
– Стихи для него можно и купить, причем за небольшие деньги, – подсказал отец Жозеф. – Я даже знаю, кто их продаст.
– Это должен быть поэт, которого в Париже не знают, – не преминул заметить кардинал.
– Его и не знают. Пока… Юноша учится в иезуитском коллеже в Бове. Когда мы начали расследовать это дело о сочинителе, я сам побывал у отцов-иезуитов. Их воспитанники часто имеют склонность к литературе… Я бы сказал, к весьма подозрительной литературе. Мне представили этого юношу, он поклялся, что никогда не делал того, в чем я хотел его обвинить, и показал все свои тетради. Он подражает античным сочинителям, но я отыскал у него и несколько вполне приличных мадригалов в честь прекрасных дам. Тринадцать лет, ваше преосвященство, сами понимаете: кровь уже бурлит, а грешных мыслей еще нет. Думаю, он будет рад услужить вам, а вы заступитесь за него перед отцами-иезуитами.
– Хорошо, устройте эту сделку. И напишите, как зовут юношу.
– Зовут его Савиньен Сирано. Он сын парижского адвоката Винсента Сирано из Гаскони. А вы же знаете, как гасконцы любят пышные фамилии! Так этот мальчишка вздумал прибавить к фамилии название отцовского поместья. На тетрадке с мадригалами написал «Эркюль Савиньен Сирано де Бержерак»!
– Цветисто! Но тщеславие в столь юном возрасте… – покачал головой Ришелье. – Хорошо, пусть будет де Бержерак. Завтра же поезжайте в Бове и договоритесь там обо всем…
Они поговорили еще немного о парижских новостях, потом кардинал велел подавать ужин. Отец Жозеф, сославшись на дела, ушел, и тогда Ришелье, отбросив сомнения, решительно приступил к обольщению английской графини. Его высокопреосвященство великолепно музицировал на клавесине и мандолине и не замедлил исполнить для своей очаровательной гостьи пару сонетов весьма откровенного содержания. Причем воспользовавшись без зазрения совести текстами сбежавшего из Пале-Кардиналь Адана Бийо и выдав их за собственные сочинения.
Затем, выпив вина и закусив печеными перепелами, двое искушенных в любовных поединках непринужденно и естественно перешли из гостиной в спальные покои…
Леди Карлайл вернулась в свое новое жилище на улице Сен-Дени в два часа ночи. Преданная миссис Уильямс не ложилась, ждала в спальне и клевала носом над рукоделием. Горничных Люси пришлось нанимать в Париже. Английские служанки знали только родной язык, а для полнокровной жизни Карлайл требовались бойкие и сообразительные девицы, пусть даже с риском, что будут потихоньку таскать у хозяйки всякую мелочь.
При виде хозяйки пожилая экономка встрепенулась, уронила на пол рукоделие, быстро и внимательно окинула взглядом графиню – все ли с ней в порядке, не обидел ли кто, здорова ли?
– Все хорошо, Уильямс, – расслабленно потрепала ее по руке Люси, – ложись спать. Завтра у нас много дел. Утром придет с визитом молодой человек, его фамилия – де Голль. Скажи Джону: как появится, пусть сразу ведет ко мне.
Джон, лакей, которого лорд Карлайл оставил супруге, бывал с хозяевами во Франции, научился сносно объясняться по-французски и был приставлен к входной двери, чтобы расспрашивать визитеров и докладывать о них.
– Хорошо, миледи…
– На завтрак приготовь что-нибудь легкое. Думаю, морковный пудинг со сливками подойдет…
– Слушаюсь, миледи…
– Да, не забудь отгладить мое шафрановое платье с накидкой!
– Будет сделано, миледи…
– И вот что… Я знаю, Джон привез с собой бочонок шотландского виски. Скажи, пусть нальет мне стаканчик. Молчи! Мне это сейчас очень нужно…
У Люси действительно выдался непростой денек. Сначала она набралась страха, когда вдруг явился господин де Кавуа и без объяснений повез в Пале-Кардиналь. Это могло означать что угодно – и приглашение в гости, и прелюдию к аресту. Если последнее, то закончиться могло очень плохо. Люси опасалась, что ее начнут расспрашивать о сложных отношениях короля Карла с парламентом и о шотландских делах. А в таком случае могло невзначай всплыть имя сэра Элфинстоуна! После знаменательной ночной встречи он приходил еще два раза, чтобы объяснить своей новой шпионке нынешнюю расстановку сил при французском дворе и основательней подготовить графиню к исполнению поручения. Конечно, случись допрос, врать его преосвященству Люси бы не решилась, но запросто могла случайно сказать такое, что хитроумный кардинал догадался бы, для чего леди Карлайл прибыла в Париж… Слава богу, страхи не оправдались. Встреча со всесильным первым министром Франции завершилась совершенно по-другому, и весьма недурственно, но нервы!..
Виски сделал свое дело. Всего стакана Люси даже не осилила, но наконец успокоилась и легла спать.
Она не учла одного: утро светской дамы и утро конного гвардейца – не одно и то же!
Анри привык вставать рано. Он совсем недавно был назначен лейтенантом и старался досконально исполнять свалившиеся на голову новые обязанности. В частности, каждое утро заходил на конюшню, чтобы лично присмотреть, как кормят и чистят гвардейских лошадей. Хотя знал, что имеет полное право препоручить сие непривлекательное занятие любому из трех сержантов роты.
Вот и сегодня, убедившись, что все в порядке, Анри пришел к капитану Ожье де Кавуа, начальнику гвардии кардинала, узнать, понадобится ли днем его высокопреосвященству конное сопровождение. Де Кавуа заверил исполнительного помощника, что как раз сегодня его услуги не понадобятся, и велел немедленно отправляться на улицу Сен-Дени, к некой леди Карлайл, которая даст лейтенанту дальнейшие указания. О дальнейшей же службе де Голлю вовсе не стоит беспокоиться, потому как на сей предмет получены особые распоряжения его преосвященства.
– Поосторожнее с этой дамой, лейтенант, – по-свойски предупредил де Кавуа. – Любит вертеть хвостом. Была любовницей самого герцога Бэкингема и до сих пор об этом счастье, кажется, забыть не может. А милорд, между нами говоря, ни господам, ни дамам в нежности не отказывал, и список побед у него подлиннее, чем дорога от Парижа до Лондона. Да и лет красавице немало. Сейчас, при утреннем свете, вы сразу ее возраст разглядите.
– Благодарю, господин капитан, – ответил Анри. – К счастью, мое сердце нынче не свободно, так что постараюсь держать эту коварную даму на приличном расстоянии.
– Самое разумное решение, де Голль… – улыбнулся де Кавуа и обернулся на стук шагов. – А, Жакмен, это ты? Что стряслось?
– Из канцелярии его преосвященства принесли, – почтительно доложил слуга, протягивая толстый пакет.
Де Кавуа вскрыл депешу, и у него глаза на лоб полезли.
– Из канцелярии, говоришь?!. «Кудрявый ветерок, покинув берег Сены, о вашей красоте поведал мне в тиши, с тех пор моей души страданья неизменны, поскольку я влюблен, а вы так хороши!..» – гробовым голосом прочитал он, медленно наливаясь краской. – Они что там, с ума посходили?!
